Cегодня трудно представить себе, что наша страна когда-то была не просто маленькой, а очень маленькой. Тем не менее в нашем языке даже остались прямые свидетельства того времени – например, выражение «загнать за Можай». Просто в XIV веке граница Московского княжества возле Можайска и проходила. Дальше начиналось великое княжество Литовское, небезосновательно считавшее себя настоящим центром русских земель и претендовавшее на объединение всех русских княжеств вокруг Вильнюса.
А Москва была только центром одного из таких небольших государств. Так что история становления нашей страны – это прежде всего история дипломатии, во многом с помощью которой московские князья смогли собрать огромную державу.
«Дати ти мне, брату своему старейшему…»
Со дня своего основания в XII веке Московское княжество входило в состав Владимирской Руси. Первый удельный князь московский появился только в 1277 году, когда младший сын Александра Невского (1221–1263) Даниил Александрович (1261–1303) «вошел в возраст» и сам смог управлять своим уделом.
От него, от Даниила Александровича, и пошла та ветвь Рюриковичей, которая вплоть до смерти царя Федора Иоанновича (1557–1598) правила Московским княжеством, потом княжеством великим, а потом и Московским царством.
Но до царства еще нужно было дожить, а главное, выжить. С начала монголо-татарского нашествия, когда в 1238 году татары Москву взяли и сожгли и на 300 лет над Русью воцарилось иноземное иго, московские князья были вынуждены смиряться с необходимостью платить дань, ездить в Золотую Орду за разрешением на княжение и потихоньку собирать силы, для того чтобы справиться с захватчиками.
Если князья Киевской Руси, страны очень богатой и ни в чем не уступавшей европейским государствам, а во многом их даже превосходившей, привыкли мыслить себя частью большой европейской политики, то князья московские начинали свой путь к державе с самых далеких задворков Европы. Это в XI веке князь киевский Ярослав Мудрый (978–1054) думал, стоит ли отдавать дочь замуж в далекий городок под названием Париж, ведь остальные-то ее сестры были замужем за королями более близких Норвегии и Венгрии. Кстати, Анна Ярославна (1024–1089) Парижем осталась недовольна – сочла его маленьким и грязным, во всем уступавшим прекрасному и богатому Киеву.
Московские же князья, в отличие от киевских, иностранным языкам долго не учились – не до того было, и политику свою мыслили в основном как местную.
Нужно было ладить с соседями и с Ордой, а что там творится в остальном мире, то не самое главное. Но московские князья оказались умелыми дипломатами – им удавалось поворачивать себе на пользу даже трагические события. Сын Даниила Александровича, Иван Данилович, получивший прозвище Калита (1283–1340), в 1325 году добился переноса из Владимира в Москву кафедры митрополита. Можно сказать, что с этого момента Москва и стала столицей русских земель. Но их объединение вокруг Московского княжества шло долгие века. Тем не менее уже Иван Калита добился права собирать дань для Орды не только с собственного княжества, но и других русских земель. Умело манипулируя ханами Золотой Орды и разногласиями в ханской ставке, Москва возвышалась и постепенно укреплялась в роли главного центра Руси. «А ординьская тягость и протор дати ти мне, брату своему старейшему, с своего удела по давным свертком». Это строки из договора между Москвой и Серпуховским княжеством, заключенного в 1367 году внуком Ивана Калиты, Дмитрием I Ивановичем (1350–1389), князем Московским и великим князем Владимирским, прозванным Донским за победу на Куликовом поле в 1380 году. При Дмитрии Донском роль Москвы как «брата старейшего» уже стала общепризнанной, а территория Московского княжества значительно увеличилась. Строки из договора с Тверью, заключенного тем же Дмитрием Донским в 1375 году, говорят о том, что объединение Руси стало главным делом московской дипломатии: «А имут нас сваживати татарове, и имут давати тобе нашу вотчину, великое княженье, и тобе ся не имати». То есть: не допускать возможности того, чтобы татары могли стравливать между собой русских князей.-Осторожная политика московских князей, отправлявших в Орду богатую дань и щедрые подарки, не раз спасала Русь от набегов. Видимо, московские Рюриковичи выжидали удобный момент, когда можно будет скинуть ненавистное иго. Даже после победы на Куликовом поле еще целое столетие Москва числилась данником Орды. И это был сознательный выбор московских правителей – воевать сразу на несколько фронтов было невозможно. О том, сколько было сильнейших врагов, говорит хотя бы московско-тверской договор от 1396 года, заключенный сыном Дмитрия Донского, Василием I Дмитриевичем (1371–1425): «А быти нам, брате, на татары, и на литву, и на немци, и на ляхи заодин». «Заодин» быть нужно было непременно – и это подтверждалось из договора в договор. В 1392 году к Москве было присоединено Суздальско-Нижегородское княжество, что, конечно, было блестящей победой московской дипломатии.
При Василии II (1415–1462), получившем прозвище Тёмный, так как был ослеплен недругами, в 1428 году с Москвой соединилось великое княжество Владимирское, при нем же в 1460 году была присоединена Удория (часть современной Республики Коми). Василий же подписал договор с Рязанским княжеством, в котором говорилось: «А не пристати ти к татаром и к Литве никоторою хитростью, ни к иному кому, кто будет нам недруг». Москва уже фактически руководит остальными княжествами, она диктует свои условия. Василий II в договоре с Суздалем отмечает, что нужно сдать в Москву татарские ярлыки на княжение, а за новыми не ездить: «те ярлыки все отдати мне, великому князю... а новых ти ярлыков не имати». Так готовится свержение ига. Московские князья уже величают себя «великими» – и имеют на это полное право. Московским купцам везде – почет и уважение, в том же договоре сказано: «А гостем нашим всего нашего великого княженья гостити и торговати в твоей вотчине, в твоей державе, доброволно, без зацепок и без пакости». В 1461 году посол из Московии, некий Николай Ралли, прибыл в Милан и был представлен герцогу Франческо Сфорца (1401–1466). Герцог снабдил посла рекомендательным письмом к папе римскому. Наконец, Иван III (1440–1505), получивший (и не зря!) прозвище Великий, подписывает договоры титулом «государь всея Руси» и великого князя московского, новгородского, псковского, тверского, югорского, пермского, болгарского «и иных». При нем Великое княжество Литовское признает роль Москвы как центра земель русских, при нем в 1480 году Московское государство перестает быть данником Золотой Орды, после знаменитого «стояния на реке Угре», когда хан так и не решился перейти на другой берег и вступить в бой.
«Государи всея Руси»
История большой европейской дипломатии Москвы, безусловно, началась именно при Иване III. Когда великий князь московский женился на Софье Палеолог (1455–1503), племяннице последнего византийского императора, вместе с принцессой, приехавшей из Рима,-в Москву прибыли итальянские архитекторы, ювелиры, разных дел мастера и, конечно, дипломаты. Кстати, один из них, некий Чичерини, стал предком известного дворянского рода Чичериных, в котором было немало достойных дипломатов.
Этот брак устраивал сам папа римский Павел II (1417–1471), желавший найти в Москве союзника для борьбы с Османской империей, стремительно расширявшей свои владения. Были у Святого престола и надежды на то, что Московское государство перейдет в католичество, так что Софью, до этого жившую из милости в Ватикане, отправляли в Москву с далеко идущими планами. В результате же «византийский брак» пошел на пользу только Ивану III, а ни одной из целей западной дипломатии достигнуто не было. Московский правитель совершенно не желал ссориться с турками, ему было важнее устраивать собственные дела. Свадьбу сыграли в 1472 году по православному обряду, разумеется, невеста перед этим приняла православие, и ни о какой уступке католикам речи не зашло. Зато следующие московские правители уже были потомками византийских императоров, и формула, что «Москва есть третий Рим», после собственно Рима и Константинополя, стала визитной карточкой Московского государства в международной политике. Ко времени начала правления Ивана III, к 1462 году, Московия, хоть и значительно укрепившаяся и разбогатевшая, расширившая многократно свои владения, все еще оставалась данником Золотой Орды. Мало того, так называемое Ордынское подворье, место, где жили ханские чиновники, располагалось не где-нибудь, а в самом Кремле. Это очень не понравилось Софье Палеолог. Как писал в «Московских достопамятностях» историк и литератор Николай Михайлович Карамзин (1766–1826), «на месте кремлевской церкви Николы Гостунского (упразднена) было некогда Ордынское подворье, где жили чиновники ханов, собирая дань и надсматривая за великими князьями. Супруга великого князя Иоанна Васильевича, греческая царевна София, не хотела терпеть сих опасных лазутчиков в Московском Кремле, послала дары жене ханской (около 1477 года) и писала к ней, что она (София), имев какое-то видение, желает создать церковь на Ордынском подворье, просит его себе и дает вместо оного другое. Жена хана согласилась; дом разломали, и ордынцы выехали из него… «их уже больше не впускали в Кремль».
Впрочем, Софья могла это себе позволить – до официального конца монголо-татарского ига оставались считанные годы. Ведя умелую дипломатическую политику, Иван III сумел перессорить своих противников.
Хан Золотой Орды Ахмед (ум. 1481) желал восстановить свою власть над Московским великим княжеством де-факто, польский король Казимир IV Ягеллончик (1427–1492) всячески подталкивал Ахмеда к нападению на Москву, того же поляки ждали и от крымского хана Менгли-Гирея (1445–1515). В это время на дипломатической службе в Москве состояло уже немало отечественных дипломатов, их имена сохранила история.
Так, в Золотую Орду в 1474 году ездил Никифор Федорович Басенков. Ему удалось добиться временного улучшения отношений и выиграть для Москвы несколько мирных лет. До этого венецианского посла Тревизана в Орду сопровождал русский посол Дмитрий Лазарев, а вернулся Тревизан в Венецию в 1474 году в сопровождении русского посла Семена Ивановича Толбузина, позже привезшего в Москву знаменитого архитектора Аристотеля Фиораванти (1415–1486).
Крымские дела устраивал Никита Васильевич Беклемишев, в 1471 году успешно привлекший на службу Ивану III татарского царевича Муртазу. В 1474 году Беклемишеву не удалось уговорить крымского хана порвать договор с Польшей, но переговоры продолжились, и ответное татарское посольство выехало в Москву. Обратно в Крым посольство возглавил Алексей Старков.
Надо еще сказать, что походы на Казань, завершившиеся ее взятием в 1469 году и подписанием Казанского мира, надолго устранили из политики этого союзника Золотой Орды.
Ивану III в конце концов удалось добиться того, чтобы к моменту «стояния на Угре» Ахмед-хан остался без союзников. Крымские татары, заключившие союз с Москвой, делали набеги на Литву и Польшу, которые не смогли поддержать Ахмед-хана. Удалось привлечь на сторону Москвы также сибирских и ногайских татар.
Кстати, именно ногайцы убили Ахмед-хана после событий на Угре. А в 1502 году Золотая Орда была добита крымским ханом Менгли-Гиреем. Как метко заметил Карл Маркс (1818–1883), Иван III «погубил одного татарина посредством другого».
При Иване III Москва становится городом, куда все чаще едут послы со всех концов света. Расширение государства идет полным ходом. В 1463 году присоединилось Ярославское княжество, в 1472 году – Великая Пермь, в 1474 году – Ростовское княжество, в 1478 году – Новгородская республика, в 1488 году – Тверское княжество, в 1489 году – Вятская земля и Удмуртия, в 1494 году – Верховские княжества, находившиеся на территории современных Калужской и Тульской областей, в 1499 году – Югория и Обдория, в 1503 году – Северская земля.-Иван III отправлял посольства в Герат, Шемаху и Тебриз, подписал ряд международных договоров о мире и торговле, например, с Венгрией в 1485 году и с Османской империей в 1492 году.
В годы правления Ивана III Москва становится настоящей столицей дипломатии – по улицам города регулярно шествуют большие и малые посольства с разных концов света. Тысячи москвичей, облаченных в парадные одежды, толпились на улицах, разглядывая диковинных гостей и обсуждая их облик. Власть это только поощряла – иностранцы должны были видеть, насколько богата и многолюдна русская столица. При Иване III была выстроена и знаменитая Грановитая палата, на много веков ставшая местом приема иностранных посольств.
Кадры решают все
Новому времени требовались новые люди – Москва как будто выбиралась с задворков мира и должна была явить себя во всем блеске. Однако кадров катастрофически не хватало – людей, знающих разные языки и способных заниматься дипломатической работой, было немного, поэтому не раз государь был вынужден в делах дипломатических пользоваться услугами иностранцев.
Посольство, отправленное в 1489 году к императору Максимилиану, возглавлял грек Юрий Траханиот (ум. 1513). На восточном направлении, где требовались знания татарского, турецкого, персидского, ногайского, еще хватало «специалистов», а вот для полноценных контактов с Западом их еще только предстояло обучить.
Должность «казенного дьяка», или «посольского дьяка», появилась в середине XV века, практически вместе с Казенным двором, ведавшим царской казной, хранением государственных договоров и еще многими делами. Специальное дипломатическое ведомство постепенно создавалось почти столетие.
Один из первых выдающихся дипломатов – думный посольский дьяк Федор Васильевич Курицын, фактически первый русский министр иностранных дел. К нему до 1500 года сходились все ниточки русской дипломатии. Однако уже тогда оказалось, что должность дипломата – одна из самых опасных. Так, брат Федора Васильевича, Иван по прозвищу Волк, был казнен, а судьба Федора после 1504 года неизвестна. Зато известно, что потомки Курицыных продолжали служить по дипломатической части еще не меньше столетия.
Уже при Василии III Ивановиче (1479–1533) выделяется из Казенного двора специальное «повытье», заведующее посольскими делами. Меняется и «посольский обряд», который становится детально прописанным и регламентированным – как и где встречать послов, как приветствовать, чтобы не уронить государеву честь.
Именно Василий III в договоре с императором Максимилианом I (1459–1519) впервые назвал себя цезарем, то есть царем.
Один из первых московских дипломатов русского происхождения, ставший широко известным в Европе, – посол Василия III Дмитрий Герасимов (1465–1535), отправленный в 1524 году к папе римскому Клименту VII (1478–1534). Владевший несколькими языками, хорошо образованный ученый, богослов и переводчик, произвел самое благоприятное впечатление. Тем более что он привез не только богатые дары от великого князя, но и документ, в котором Василий подтверждал согласие на совместную борьбу с мусульманской агрессией. Есть данные, что известное сочинение о России, долгие годы служившее путеводителем итальянцам, отправлявшимся в Москву, написаное Паоло Джовио (1483–1555), епископом Ночерским, ученым-гуманистом, было создано при помощи Герасимова.
При Василии III территория Московского великого княжества продолжала разрастаться: в 1510 году была присоединена Псковская республика, в 1514-м – Смоленское княжество, в 1521-м – Рязанское. Было подписано немалое количество международных договоров. Но окончательно новый статус Московского государства закрепил уже сын Василия III, Иван IV Васильевич Грозный (1530–1584), венчавшийся в 1547 году на царство. Он же, Иван Грозный, создал первое в России полноценное дипломатическое ведомство – Посольский приказ.
Масштаб дипломатической деятельности Московского царства уже явно требовал появления «министерства иностранных дел», и в 1549 году, как явствует из сохранившихся документов того времени, «приказано посольское дело Ивану Висковатому, а был еще в подьячих». В 2002 году Указом Президента РФ этот день, 10 февраля, будет объявлен днем дипломатического работника.
Иван Михайлович Висковатов руководил Посольским приказом больше двух десятилетий. Кроме Висковатого, московская дипломатия тех лет опиралась и на Алексея Федоровича Адашева, воеводы и приближенного царя.
При Иване Грозном были решены многие внешнеполитические задачи, из которых самая главная – устранение постоянной угрозы с юго-востока. Поволжские ханства, Казанское и Астраханское, стали частью Московского царства. В 1553 году через Белое море были установлены постоянные отношения с Англией, куда в 1540 году заезжали по дороге в Испанию послы Василия III, да ничем тогда дело так и кончилось.
А вот на западе, пытаясь выйти к торговым путям Балтийского моря, Иван Грозный потерпел поражение. Начавшаяся в 1558 году война шла 24 года, успехи первых лет встревожили буквально всю Европу, выступившую против «русского медведя». Войну такого масштаба выиграть не удалось. Однако дипломатические таланты Ивана Грозного помогли при посредничестве папского престола закончить Ливонскую войну Ям-Запольским миром без территориальных потерь.
Сменивший Висковатого во главе Посольского приказа думный дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов служил уже четырем царям – от Ивана Грозного до Бориса Годунова (1552–1605). Иностранцы его очень не любили – Щелкалов был против раздачи льгот иностранным купцам в ущерб отечественной торговле. Его брат, Василий Щелкалов, продолжал дипломатическую деятельность и в Смутное время.
Московские дипломаты даже после окончания Смутного времени и воцарении в 1613 году первого царя из династии Романовых, Михаила Федоровича (1596–1645), сумели решить труднейшие проблемы.
Так, пришлось несколько лет договариваться о признании Михаила легитимным царем, и это к 1616 году удалось сделать практически без уступок. При Михаиле Федоровиче в Посольском приказе стали с 1621 года выпускаться «вестовые письма», – своеобразная рукописная газета для царя и особо приближенных дипломатов, сообщавшая о положении дел в России и за рубежом.
Надо отметить, что еще со времен первых московских князей внешнеполитическая разведка для Москвы была условием выживания государства. При царе Алексее Михайловиче (1629–1676) газета стала называться «Куранты о всяких вестях», а Посольский приказ переживал время своего расцвета – как правило, о его деятельности чаще всего рассказывают на примере времени правления царя по прозвищу Тишайший. Кстати, Тишайший царь очень результативно вел внешнюю политику, хотя век ему попался непростой – недаром он был прозван Бунташным. При нем в Москве все больше открывалось иностранных представительств, да еще и не всем это разрешалось. Посольский приказ тщательно следил за тем, чтобы поддерживать отношения только с «нужными» странами и не отвлекаться на второстепенные.
Москва в это время уже активно вмешивается в европейскую политику. Так, после казни английского короля Карла I в 1649 году были разорваны дипломатические и торговые отношения с Англией, царь отказался принять послов и дары, отобрал английское подворье и даже оказывал денежную поддержку вдове монарха. При Алексее Михайловиче в 1675 году было построено новое здание Посольского приказа, вместо обветшавшего прежнего. Этот особняк простоял у юго-восточного угла Архангельского собора вплоть до 1774 года, когда был разобран за ветхостью.
К тому времени Москва уже перестала быть столицей дипломатии – сын Алексея Михайловича, Петр I (1672–1725) в начале XVIII века перенес столицу в Санкт-Петербург, туда перебрались и дипломаты. Они вернулись в Москву через 200 лет, после Октябрьской революции.
Текст: Алиса Бецкая
Назад в раздел
